| |
|
 |
| Самара — круче Мюнхена |
| После саммита Путин был белым от ярости |
Прошедший саммит продемонстрировал, насколько сильно увеличилась пропасть между Россией и ЕС за полгода, которые минули с предыдущей встречи в верхах. Конечно, говорить о том, что кризис принял необратимые последствия, было бы неправильно — Россию и Евросоюз слишком много связывает в торгово-экономическом плане, чтобы они могли позволить себе разругаться в пух и прах. Однако то, что по ряду проблем существует полное непонимание, — это факт. Европа не приемлет тот смысл, который вкладывает в понятие “демократия” российская власть. А России очень сложно понять европейскую солидарность, пределов которой, похоже, нет.
Пресс-конференция по итогам саммита была, безусловно, одной из самых неприятных для Владимира Путина за все время его президентства. Мероприятие, по сути, стало словесным побоищем между ВВП и западной прессой. Белый от ярости, иногда не просто повышающий голос, а громко кричащий президент — это было, пожалуй, покруче, чем в Мюнхене. В Германии глава государства читал заранее заготовленную речь. А здесь была во многом спонтанная реакция человека на неприятные вопросы. В центре внимания были три темы: соблюдение прав и свобод в России, события в Эстонии и польское вето на начало переговоров по новому соглашению о партнерстве между Россией и ЕС.
Когда речь заходила о Польше и Эстонии, канцлер ФРГ Ангела Меркель и глава Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу высказывались по принципу “своих не сдаем”. “Проблема Польши — это общеевропейская проблема. Как и проблема Эстонии, Литвы. ЕС опирается на принципы солидарности”, — заявил Баррозу. “Дело не в том, что Польша не занимается своим внутренним делом. Это общеевропейский вопрос, которым будет заниматься Европейский союз”, — вторила ему Меркель. Полная солидарность — что тут говорить. Вот только завести она может слишком далеко. Своими заявлениями Меркель и Баррозу, по сути, дают карт-бланш другим “молодым” членам ЕС по выносу “личных” проблем во взаимоотношениях с Россией на уровень всего союза. Та же Литва грозится последовать польскому примеру, если Москва не возобновит поставки нефти по трубопроводу “Дружба”. А кому вздумается поиграть мускулами в следующий раз? Желающие найдутся наверняка. И разруливать все эти проблемы придется в первую очередь не России, а самому ЕС.
У Владимира Путина высказывания соседей по трибуне понимания не нашли. “Я спрашивал сегодня у своих коллег: “Есть ли какие-то границы солидарности?” А что, внутри самого ЕС сегодня мало сельскохозяйственных споров? А в других странах? При чем здесь поставки мяса и, допустим, космическая деятельность?!” — возмущенно вопросил российский президент. Но не было ему ответа.
Западная пресса старательно атаковала Путина вопросами о российской демократии. Однако интерес к событиям в Эстонии проявила лишь после того, как ВВП дважды высказался по этому поводу. Отвечая на воистину странный вопрос о том, как убийство Политковской, Литвиненко и задержание в “Шереметьево-1” Каспарова согласуются со стратегическим партнерством России и ЕС, Путин пришел в бешенство. “Убийство Политковской и гибель Литвиненко должны быть сначала расследованы. И только тогда можно искать виновных и делать какие-то выводы. А вот о том, что в Таллине убили демонстранта, — об этом вы почему-то опять не вспоминаете! Человека оставили без помощи истекать кровью, и он умер. Но мы же не ставим вопрос, нужно ли нам развивать стратегические отношения с Евросоюзом!”
А что же по поводу Эстонии заявили представители европейской стороны? “Происходят, случается, преступления. Это бывает во всех странах. И в этом случае важно, чтобы органы власти боролись с этими преступлениями. Я считаю, что власти Эстонии сейчас четко действуют для преодоления возникших трудностей”, — произнес глава Еврокомиссии. Эти слова можно было бы назвать абсолютно обоснованными, если бы не одно “но”. Случись нечто подобное в России — тон заявлений европейцев был бы далеко не таким сдержанным. Не возмущались же они на пресс-конференции действиями эстонских властей при разгоне граждан, протестующих против переноса памятника Воину-освободителю! Хотя между этими событиями и разгоном “Марша несогласных” в Москве немало общего…
Насчет “марша” Путину задали сразу несколько вопросов. “Конечно, мы — люди, которые занимаются государственной деятельностью, — несем за это ответственность. Будем работать с нашей правоохранительной системой. Но уверяю вас, все, кто хочет демонстрировать в рамках действующего законодательства, такую возможность получат. Многие из них (демонстрантов. — Н.Г.) провоцируют правоохранительные органы на применение силы”, — сказал среди прочего российский президент.
На самом деле в провокациях участвуют обе стороны. “Несогласные” — когда вопреки запрету властей начинают шествие. Власти — когда отказывают “маршистам” в проведении мероприятий по откровенно политическим мотивам. Зато прокремлевским движениям разрешают проводить публичные действия даже в нарушение законов. Однако из высказываний Путина можно было сделать вывод, что позиция властей по отношению к “несогласным” останется прежней.
Только один из прозвучавших вопросов доставил истинное наслаждение ВВП. “Откуда, вы думаете, появились сомнения в Европе в вашей возможности быть демократом? Как вы сами себя видите — как демократа “чистой воды”? — поинтересовался немецкий журналист. “Очень хороший вопрос! — чрезвычайно обрадовался Путин. — Что такое “чистой воды”? Что такое “чистой крови”? Что такое в современном мире быть “чистым немцем” или “чистым русским”? У нас, знаете, говорят: “Если русского как следует потереть, то появится татарин”. Поэтому что такое “чистая демократия”? У нас где-нибудь в мире есть “чистые демократы”? Это всегда вопрос политической оценки и желания увидеть стакан, наполовину полный или наполовину пустой”.
Боюсь только, в обозримом будущем Россия и ЕС будут смотреть на “демократический стакан” абсолютно по-разному. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
 |
|
|
|